2MadMax - спасибо за информацию , для меня это новость так как я давно собираю информацию о группе и при случае спрошу ИННУ об этом сотрудничестве, правда как она сама говорит она плохо запоминает давние события. а возвращаясь к вопросу о якобы ''коммерческой'' этнической музыки привожу статьтью
О.Арефьева о концерте в ЦДХ
Я эту музыку лучше воспринимаю, танцуя. Но в ЦДХ-вском амфитеатре сидят. Физиологическая часть отпадает, остаётся высшая фракция - интеллектуально-духовная. Зал наполнен интеллигенцией, эмоциональной, редкостно красивой, молодой и при этом зрелой. Пылкий вначале, после концерта зрительный зал уходил тихо, как беременный, видимо боясь растрясти что-то важное внутри. Тот зал, который во время исполнения песен белыми пятнами боящихся шевельнуться лиц напоминал киплинговских бандерлогов, а после замирания звука - множеством бурно аплодирующих рук ассоциировался с травами саванны, вздымаемыми винтом низко зависшего вертолёта.
Загадочные они все в этой группе. Вечно насупленный басист Сергей Калачёв с викинговской внешностью и странным прозвищем Гребстель держит в руках могучий шестиструнный безладовый бас, подключённый к не менее могучему чемодану синтезирующему странные, порой вовсе небасовые звуки, и переминается с ноги на ногу, как коты топчутся у вас на коленях, норовя коварно запустить когти. За его внешним спокойствием - мощная сексуальная волна, на которой индифферентная Инна качается как щепочка. Их скупость в движениях, внешних выражениях чувств перестраивает на более внимательный лад. Начинаешь воспринимать мельчайшие движения и тайные знаки. Когда они играют вдвоём, поток флюидов между ними становится очевидным. Бас в этой группе всё сразу - и бас, и клавиши, и гитара, и литавры и ударные, и ещё незнамо что, но очень большое и красивое. Под кримсонообразные навороты подчёркнуто асексуальная Инна своим заиндевелым голосом выпиливает курлыкающие русские напевы, больше напоминающие плачи, но только плачущая героиня - неподвижная снегурочка, чьи дистиллированные слёзы застывают, не долетев до земли. Редкий случай столь полного совпадения имени и личности. Недоступная, но притягивающая замороженная клюква, высоко висящая сосулька необычайно утончённой формы и прозрачности, до которой и хотелось бы дотянуться, да никак... Она выходит на сцену словно выполняя тяжкую повинность. Залу не улыбается, необходимые слова произносит сквозь зубы, со вздохом и даже каким-то отвращением. Спешит поскорее забыться в музыке, в ангельском (ли?) пении светлоглазой и спокойной, но внутренне убийственно могучей валькирии. Когда в бой вступает барабанщик, начинает казаться, что мчишься на огромной скорости тоннелем в поезде с открытыми окнами. Хочется развивающихся локонов, плещущих на ветру тканей ярких цветов, чего-то страстного и безумно женственного. Мерещатся этнические танцы и пёстрые костюмы разных народов, индейцы, негры, тувинцы и бабы в шитых бисером кокошниках. Не тут-то было. В мешковатых брючках, с мальчиковой стрижкой и в школярских ботиночках Инна словно специально задалась целью максимально скрыться, нивелироваться, запрятаться за музыку, как за ширму - я, мол не я и лошадь не моя, а музыка сама за себя всё скажет. Она удивительно неплохо и чисто играет на гитарке. Чисто, лаконично, неброско и очень вместе с остальными музыкантами. Вообще, ритмическая сыгранность - отличительная особенность группы. Ритм изощрён, витиеват и отточен. Иногда даже странно - как же Инне удаётся петь под ритмические телеги, идущие строго поперёк вокала и при этом ещё и играть на гитаре. Но всё хорошо отрепетировано. Даже слишком. Они порой играют даже как-то безжалостно, так и хочется оживить этот совершенный мир мятой незабудкой хоть какой-нибудь небольшой непредсказуемой накладочки. Но дело тут же спасает Сергей Старостин, кларнетист, вокалист и коллекционер этнических духовых инструментов (калюки, жалейки, бирбине, висл и т.д.). Старостин для группы - просто находка. Его духовые играют в музыке наиважнейшую роль, в отличие от их традиционного дополняюще-украшающего их места в других группах. Подпевки, вобравшие в себя интонации деревенских бабушек, чрезвычайно уместны - чувствуется музыкант с большим опытом, тонкой интуицией и умением взаимодействовать на сцене с другими. Он поёт и играет ровно там и столько, как и сколько надо. Он живой, открытый, нежный, но это нежность не мальчика, но мужа. В нём чувствуется скорее отец семейства, много лет юношески страстно влюблённый в свою жену и балующий, не исключено что многочисленных, детей. Он весь пропитан любовью, но не модной ныне несчастной, порочной или запретной любовью, а любовью здоровой, семейной, чистой и плодовитой. Ему очень идёт народная музыка, с её простодушным культом свадеб, урожаев и сил природы. Его сподвижник по духовым Сергей Клевенский, как альтер эго, держит второй голос, идеальностью сочетания явно символизируя гармонию природы. Вообще, это редкая музыкантская фишка - заменить центральный гармонический инструмент в группе двумя духовыми. Интересно, что Старостина и Клевенского признали лучшими духовиками страны.
Стихи, по сравнению с мелодиями, в песнях Желанной явно стоят на втором месте, являясь лишь наполнителем и без них чрезвычайно насыщенной информацией музыки.. Похоже, что они просто пристёгиваются к магическим мелодиям, хоть и пишутся вовсе не бесталанными текстовиками, в том числе, самой Желанной. Просто, чтоб не петь «ля-ля-ля», вставляются стандартные наборы из понятийных, знаковых выражений - неба, крыльев, ворожбы, кружев. Всё это действительно приходит на ум и больше описывает саму музыку - кружевную, летящую и колдовскую, но происходит это описание на довольно плоском, прямолинейном уровне - нечто тонкое ускользает. Как говорится, мысль изречённая есть ложь, а тут слова бессильны. На самом деле, можно было бы написать более крутые тексты, но в них тогда должна существовать какая-то самостоятельная мысль. Есть, конечно, и в этих узких рамках удачные строчки - «Я начинаю полёт с разбитым крылом, лети вместе со мной и вместе умрём!». Голос Желанной чрезвычайно мягок и человечен, если прислушаться, но сама по себе «world music» несёт в себе некий планетарный заряд чего-то стоящего за гранью человеческой жизни и смерти, и оттого наводит некоторый тайный внутренний страх. Вообще, она несколько перегружена барабанами и поэтому расплющивает зрителей. Барабанщик Павел Тимофеев техничен, но не очень опытен - не может заставить себя играть мало, ему хочется шуметь, показывать себя. Эдакий музыкальный эгсбиционизм заметен в некоторой, хоть в меньшей степени, и у Гребстеля. Его уникальный музыкальный инструмент, без сомнения крут, как и необычная техника владения им, но истинная крутизна работы в группе состоит всё-таки в том, чтобы не показывать это, а просто хорошо играть и работать на солистку, поддерживать, обрамлять её пение. Я думаю, что группа премного бы выиграла, если бы допустила в свои песни больше воздуха, тишины, прозрачности, на фоне которых и кульминации бы смотрелись яркими всплесками, а не непрерывным прессингом.
А Желанная непрерывно похожа сама на себя. Один и тот же тембр. Отрешенное выражение лица, эдакий «Dead can dance» в эмоциях. Полное отсутствие всякого там веселья, рок-н-ролла, блюза и советской песни. Она без этого, безусловно, уже состоявшаяся звезда первой величины. Почти. В ней есть для этого всё, кроме упаковки - звёздного поведения, звёздной одежды и шоу на сцене. Как, однако, невелика в данном случае дистанция между клубной группой местного значения и возможной мировой известностью! Всего лишь - пренебрежение к внешним эффектам. Правда, о звуке группа радеет более, чем о чём-либо другом. Промоутер группы Николай Садовскиий не поскупился на дорогой аппарат, который наверняка съест скромные музыкантские гонорары. Но эти люди явно предпочтут сделать подарок зрителям и сыграть на самом лучшем из мыслимых звуков, даже при этом поехав домой с пустым карманом и на трамвае. Аншлага не было. Но публики в зале было достаточно, чтобы понять - эта музыка нужна. Особенно запомнились дети с цветами в первом ряду и седовласый патриарх со снежной бородой до пояса. Это особая публика. Многие в зале знакомы между собой и с музыкантами. Быть может, музыка это пароль?
Тайный знак сопротивления тупости попсы?
Ольга Арефьева Москва 27.03.98
О.Арефьева о концерте в ЦДХ
Я эту музыку лучше воспринимаю, танцуя. Но в ЦДХ-вском амфитеатре сидят. Физиологическая часть отпадает, остаётся высшая фракция - интеллектуально-духовная. Зал наполнен интеллигенцией, эмоциональной, редкостно красивой, молодой и при этом зрелой. Пылкий вначале, после концерта зрительный зал уходил тихо, как беременный, видимо боясь растрясти что-то важное внутри. Тот зал, который во время исполнения песен белыми пятнами боящихся шевельнуться лиц напоминал киплинговских бандерлогов, а после замирания звука - множеством бурно аплодирующих рук ассоциировался с травами саванны, вздымаемыми винтом низко зависшего вертолёта.
Загадочные они все в этой группе. Вечно насупленный басист Сергей Калачёв с викинговской внешностью и странным прозвищем Гребстель держит в руках могучий шестиструнный безладовый бас, подключённый к не менее могучему чемодану синтезирующему странные, порой вовсе небасовые звуки, и переминается с ноги на ногу, как коты топчутся у вас на коленях, норовя коварно запустить когти. За его внешним спокойствием - мощная сексуальная волна, на которой индифферентная Инна качается как щепочка. Их скупость в движениях, внешних выражениях чувств перестраивает на более внимательный лад. Начинаешь воспринимать мельчайшие движения и тайные знаки. Когда они играют вдвоём, поток флюидов между ними становится очевидным. Бас в этой группе всё сразу - и бас, и клавиши, и гитара, и литавры и ударные, и ещё незнамо что, но очень большое и красивое. Под кримсонообразные навороты подчёркнуто асексуальная Инна своим заиндевелым голосом выпиливает курлыкающие русские напевы, больше напоминающие плачи, но только плачущая героиня - неподвижная снегурочка, чьи дистиллированные слёзы застывают, не долетев до земли. Редкий случай столь полного совпадения имени и личности. Недоступная, но притягивающая замороженная клюква, высоко висящая сосулька необычайно утончённой формы и прозрачности, до которой и хотелось бы дотянуться, да никак... Она выходит на сцену словно выполняя тяжкую повинность. Залу не улыбается, необходимые слова произносит сквозь зубы, со вздохом и даже каким-то отвращением. Спешит поскорее забыться в музыке, в ангельском (ли?) пении светлоглазой и спокойной, но внутренне убийственно могучей валькирии. Когда в бой вступает барабанщик, начинает казаться, что мчишься на огромной скорости тоннелем в поезде с открытыми окнами. Хочется развивающихся локонов, плещущих на ветру тканей ярких цветов, чего-то страстного и безумно женственного. Мерещатся этнические танцы и пёстрые костюмы разных народов, индейцы, негры, тувинцы и бабы в шитых бисером кокошниках. Не тут-то было. В мешковатых брючках, с мальчиковой стрижкой и в школярских ботиночках Инна словно специально задалась целью максимально скрыться, нивелироваться, запрятаться за музыку, как за ширму - я, мол не я и лошадь не моя, а музыка сама за себя всё скажет. Она удивительно неплохо и чисто играет на гитарке. Чисто, лаконично, неброско и очень вместе с остальными музыкантами. Вообще, ритмическая сыгранность - отличительная особенность группы. Ритм изощрён, витиеват и отточен. Иногда даже странно - как же Инне удаётся петь под ритмические телеги, идущие строго поперёк вокала и при этом ещё и играть на гитаре. Но всё хорошо отрепетировано. Даже слишком. Они порой играют даже как-то безжалостно, так и хочется оживить этот совершенный мир мятой незабудкой хоть какой-нибудь небольшой непредсказуемой накладочки. Но дело тут же спасает Сергей Старостин, кларнетист, вокалист и коллекционер этнических духовых инструментов (калюки, жалейки, бирбине, висл и т.д.). Старостин для группы - просто находка. Его духовые играют в музыке наиважнейшую роль, в отличие от их традиционного дополняюще-украшающего их места в других группах. Подпевки, вобравшие в себя интонации деревенских бабушек, чрезвычайно уместны - чувствуется музыкант с большим опытом, тонкой интуицией и умением взаимодействовать на сцене с другими. Он поёт и играет ровно там и столько, как и сколько надо. Он живой, открытый, нежный, но это нежность не мальчика, но мужа. В нём чувствуется скорее отец семейства, много лет юношески страстно влюблённый в свою жену и балующий, не исключено что многочисленных, детей. Он весь пропитан любовью, но не модной ныне несчастной, порочной или запретной любовью, а любовью здоровой, семейной, чистой и плодовитой. Ему очень идёт народная музыка, с её простодушным культом свадеб, урожаев и сил природы. Его сподвижник по духовым Сергей Клевенский, как альтер эго, держит второй голос, идеальностью сочетания явно символизируя гармонию природы. Вообще, это редкая музыкантская фишка - заменить центральный гармонический инструмент в группе двумя духовыми. Интересно, что Старостина и Клевенского признали лучшими духовиками страны.
Стихи, по сравнению с мелодиями, в песнях Желанной явно стоят на втором месте, являясь лишь наполнителем и без них чрезвычайно насыщенной информацией музыки.. Похоже, что они просто пристёгиваются к магическим мелодиям, хоть и пишутся вовсе не бесталанными текстовиками, в том числе, самой Желанной. Просто, чтоб не петь «ля-ля-ля», вставляются стандартные наборы из понятийных, знаковых выражений - неба, крыльев, ворожбы, кружев. Всё это действительно приходит на ум и больше описывает саму музыку - кружевную, летящую и колдовскую, но происходит это описание на довольно плоском, прямолинейном уровне - нечто тонкое ускользает. Как говорится, мысль изречённая есть ложь, а тут слова бессильны. На самом деле, можно было бы написать более крутые тексты, но в них тогда должна существовать какая-то самостоятельная мысль. Есть, конечно, и в этих узких рамках удачные строчки - «Я начинаю полёт с разбитым крылом, лети вместе со мной и вместе умрём!». Голос Желанной чрезвычайно мягок и человечен, если прислушаться, но сама по себе «world music» несёт в себе некий планетарный заряд чего-то стоящего за гранью человеческой жизни и смерти, и оттого наводит некоторый тайный внутренний страх. Вообще, она несколько перегружена барабанами и поэтому расплющивает зрителей. Барабанщик Павел Тимофеев техничен, но не очень опытен - не может заставить себя играть мало, ему хочется шуметь, показывать себя. Эдакий музыкальный эгсбиционизм заметен в некоторой, хоть в меньшей степени, и у Гребстеля. Его уникальный музыкальный инструмент, без сомнения крут, как и необычная техника владения им, но истинная крутизна работы в группе состоит всё-таки в том, чтобы не показывать это, а просто хорошо играть и работать на солистку, поддерживать, обрамлять её пение. Я думаю, что группа премного бы выиграла, если бы допустила в свои песни больше воздуха, тишины, прозрачности, на фоне которых и кульминации бы смотрелись яркими всплесками, а не непрерывным прессингом.
А Желанная непрерывно похожа сама на себя. Один и тот же тембр. Отрешенное выражение лица, эдакий «Dead can dance» в эмоциях. Полное отсутствие всякого там веселья, рок-н-ролла, блюза и советской песни. Она без этого, безусловно, уже состоявшаяся звезда первой величины. Почти. В ней есть для этого всё, кроме упаковки - звёздного поведения, звёздной одежды и шоу на сцене. Как, однако, невелика в данном случае дистанция между клубной группой местного значения и возможной мировой известностью! Всего лишь - пренебрежение к внешним эффектам. Правда, о звуке группа радеет более, чем о чём-либо другом. Промоутер группы Николай Садовскиий не поскупился на дорогой аппарат, который наверняка съест скромные музыкантские гонорары. Но эти люди явно предпочтут сделать подарок зрителям и сыграть на самом лучшем из мыслимых звуков, даже при этом поехав домой с пустым карманом и на трамвае. Аншлага не было. Но публики в зале было достаточно, чтобы понять - эта музыка нужна. Особенно запомнились дети с цветами в первом ряду и седовласый патриарх со снежной бородой до пояса. Это особая публика. Многие в зале знакомы между собой и с музыкантами. Быть может, музыка это пароль?
Тайный знак сопротивления тупости попсы?
Ольга Арефьева Москва 27.03.98
![[Evil]#1_in_the_world](/data/avatars/m/0/185.jpg?1677954970){kind=avatar}