Cтатьи
- Автор темы Woozle
- Дата начала
Woozle
Старожил
ВОт первая статья про разведчицу Урсулу Кучински.
Вот пдф файл ftp://10.0.4.98/stat'ji/ursula_kuchinsky.pdf
Вот текст
Урсула Кучински-она же Руг Вернер, она же Соня-почти двадцать лет проработала на разведуправление Красной Армии. Она была связной у знаменитого Рихарда Зорге, выполняла смертельно опасные задания во времена борьбы с нацизмом... Еще больше поражает воображение то, что Соня «без отрыва от производства» сумела родить и вырастить троих детей, которых таскала с собой во все командировки...
В шпионских делах всегда широко использовались женщины. Агенты, связные, радистки, шифровальщицы, хозяйки конспиративных квартир - какие только роли они ни играли. Но - как, впрочем, и везде - в руководстве была совсем иная картина. Женщин-резидентов история разведки знает совсем немного. Если говорить о советской военной разведке, то мы можем назвать, пожалуй, разве что Марию Полякову, Ильзу Штёбе да Марию Доброву. И, конечно, Соню.
В середине 1970-х вышла в свет и сразу стала бестселлером книга немецкой писательницы Рут Вернер «Соня рапортует». Это были мемуары разведчицы-нелегала, почти двадцать лет проработавшей на разведуправление Красной Армии. Двадцать лет успешной работы без провалов - это много, но еще больше поражает воображение то, что Соня «без отрыва от производства» сумела родить и вырастить троих детей, которых таскала с собой во все командировки, а не оставляла в Союзе, как другие женщины. А командировки у нее бывали смертельно опасные...
Настоящее ее имя - Урсула Кучински. Она родилась в 1907 году в Германии, в интеллигентной еврейской семье: отец - ученый-статистик, мать - художница. Дальнейшая ее биография типична: война, голод, необходимость зарабатывать на хлеб. В шестнадцать лет Урсула пошла работать продавщицей в книжный магазин. Вскоре она вступила в компартию Германии, сразу став активисткой движения. В двадцать два года вышла замуж за молодого архитектора Рудольфа Гамбургера.
Надвигался экономический кризис, работы в Германии не было, и Рудольф принял предложение отправиться в Китай. В чужой стране, чужой колониальной жизни нет места столь любимой ею политике. Урсула отчаянно скучает по активной жизни, по партийной работе. Вскоре она знакомится с известной левой журналисткой Агнес Смедли и просит новую подругу помочь ей - свести с людьми, которые дадут хоть какую-то работу на благо «мировой революции». Агнес знакомит ее с импозантным красавцем - немецким журналистом Рихардом Зорге. Так Урсула пришла в разведку, став для начала хозяйкой конспиративной квартиры знаменитого резидента.
Рихард и дал ей тот псевдоним, под которым она впоследствии станет известна всему миру - «Соня». Почему именно Соня? Может быть, тут сыграла свою роль песенка, популярная в шанхайских кабаках, завсегдатаем которых был Зорге?
«Когда Соня отплясывает русского, в нее нельзя не влюбиться. Нет более красивой женщины, чем она. В ее крови - Волга, водка, Кавказ... Даже Владимир от нее без ума, отставляет в сторону стакан с водкой, лишь бы видеть Соню...»
- Я очень привязалась к нему, - вспоминала впоследствии Урсула. - Меня потом много раз спрашивали, не спала ли я с ним. Я даже ни разу его не поцеловала! Да и быть того просто не могло - я только что вышла замуж, родила ребенка...
Впрочем, отвечая на вопрос, была ли она влюблена в Рихарда, Урсула, уже много лет спустя, патетически воскликнула: естественно!
Однако вскоре Зорге отозвали из Китая. А следом пришло предложение и Соне - стать кадровым работником советской разведки. Она без колебаний согласилась. Отвезла двухлетнего сына Мишу к родителям мужа и отправилась в Москву, в разведшколу, изучать новую тогда профессию радиста.
Вторая командировка была в Маньчжурию, в Мукден, в паре с немцем Иоганном Патра. Он был руководителем, Урсула - помощницей и радисткой. Она сняла крохотный домик во дворе богатой виллы, собрала радиопередатчик и принялась за дело. Молодая немка с маленьким ребенком ни у кого не вызывала подозрений. Как бы удивились ее друзья, узнав, что она по ночам ведет радиопереговоры с Владивостоком, а днем встречается с партизанами, консультирует их по самым разным вопросам и даже приобретает компоненты для взрывчатки. Если бы ее поймали, судьба молодой женщины была бы решена - в то время и в том месте это означало пытки и смерть. Но все обошлось - в Маньчжурии практически не было пеленгаторов, а внешне ни она, ни образ ее жизни не вызывали ни малейших подозрений.
Напарник Урсулы Иоганн стал ее второй любовью, и уже после возвращения из командировки она родила дочь Янину, но жить с Иоганном не стала - очень уж они были разные.
Недолго пробыв в Союзе, Урсула снова отправилась за границу. Теперь ее напарником стал... ее бывший муж Рудольф Гамбургер, который тоже за это время «продвинулся» от служаки-архитектора до разведчика. На сей раз их послали в Польшу.
Работа в Польше была не менее опасна, чем в Мукдене. Режим в стране был настолько резко антисоветским, что пойманных советских агентов поляки просто сразу вешали. Впрочем, что касается Урсулы и ее мужа, то их в случае ареста могла ожидать еще худшая участь - выдача гитлеровской Германии. Нетрудно догадаться, что двоих евреев, впрочем, как и их детей, ничего хорошего там не ожидало.
В Польше Урсула была связной знаменитого разведчика Николы Попова -«Черного», легендарного болгарина, одного из «стальных бойцов Коминтерна». Совершила она и краткую «экс курсию» в Данциг, так называемый вольный город, где, впрочем, к тому времени установился откровенно фашистский режим.
Урсула сняла квартиру в многоквартирном доме и принялась изображать добропорядочную обывательницу. Одной из ее приятельниц стала соседка по дому - жена данцигского нациста. И однажды днем, выйдя за покупками, молодая женщина встретила соседку. Обменявшись накопившимися за день новостями, женщины принялись обсуждать работу радиоприемников.
- Ваш приемник не барахлит? Прошлой ночью опять ничего не был слышно, - пожаловалась жена нациста.
-Я ничего такого не заметила, - ответила Урсула, внутренне напрягшись. Впрочем, я никогда поздно не слушаю радио.
И тут соседка поделилась жгучей тайной:
-Мой муж говорит, кто-то тайком работает с передатчиком, где-то совсем недалеко от нас. Он распорядился, чтобы в пятницу оцепили и обыскали весь квартал… Нечаянное предупреждение пришлось как нельзя кстати. Естественно, в пятницу никакого передатчика в доме уже не было.
ДЕТСКИЕ ИГРУШКИ
В июне 1937 года Урсула ненадолго приехала в Советский Союз. Непростое это было время. Впрочем, никакие репрессии молодой женщины не коснулись. Ее наградили орденом Красного Знамени и отправили в новую командировку - в Швейцарию.
Мирная страна с умеренным режимом после Китая и Польши казалась курортом. Максимум что грозило провалившимся разведчикам - недолгое тюремное заключение или высылка из страны. А вообще-то, если разведде-ятельность не была направлена против Швейцарии, никто на шпионов особого внимания не обращал. А кому, спрашивается, нужна сама Швейцария? Естественно, никому. С территории этой страны велась разведка против нацистской Германии.
Урсула должна была создать здесь резидентуру связи для работавших в стране советских разведчиков. Побывав перед тем в Англии, она отыскала двоих англичан-интербритадов-цев, ветеранов испанской войны. Вскоре они приехали в Швейцарию, и Урсула стала обучать их радиоделу, а в качестве учебного пособия купила в магазине игрушек модель передатчика. И однажды ей нанес неожиданный визит человек из полиции - одна из соседок, зайдя к ней по какому-то делу, услышала из соседней комнаты стук ключа - там практиковался кто-то из учеников Урсулы.
-И только-то! - рассмеялась на вопрос молодая женщина. - Я с удовольствием продемонстрирую вам передатчик, если от него еще что-то осталось. Это игрушка моего сына... Один из учеников Урсулы, Аллан Фут, впоследствии стал радистом знаменитой швейцарской резидентуры «Дора». Другой, Леон Бертон - мужем своей учительницы. Война приближалась к швеицарским границам, и на немецких эмигрантов в стране стали смотреть косо. Тогда Урсула пришла к выводу, что ей для стабильности неплохо бы иметь английское гражданство. Задача решалась просто: надо было выйти замуж за одного из своих англичан -фиктивно, конечно. Так Леон стал сначала фиктивным, а потом настоящим и самым любимым из всех мужей Урсулы Кучински. После свадьбы он признался ей, что все время любил Урсулу - с первого взгляда и, как оказалось, на всю жизнь.
.. .Между тем война подошла вплотную, и никто не знал, перейдет Гитлер швейцарскую границу или оставит столь нужную всем «банковскую столицу» в покое. Урсуле как еврейке ничего хорошего в этом случае не светило. И она решает перебраться в Англию. 18 декабря 1940 года она с детьми выехала из Швейцарии. Леон должен был присоединиться к ним позже, как они думали - через несколько месяцев, но разлука затянулась на три года.
В Англии было совершенно не понятно, что делать. Центр молчал - ни инструкций, ни денег. На первое время Урсула устроила детей в закрытые школы и поселилась в семье протестантского пастора. Будущее представлялось туманным. И вот, наконец, после долгих месяцев ожидания и регулярных визитов в Лондон на место встречи появился долгожданный связник. Началась все та же работа - кропотливое вылавливание промышленных и оборонных секретов прижимистого союзника.
В числе английских связей Урсулы был и немецкий физик Клаус Фукс, один из основных разработчиков атомной бомбы. В общем, все было хорошо, не хватало только Леона. «Только теперь, когда уже нечего ждать, я понимаю, как твердо настроилась на твой приезд, - писала она в Швейцарию. - Сотни повседневных вещей. "Эту прогулку мы должны совершить вместе"... "Эту книгу мы обсудим"... "Если я буду тащить что-нибудь тяжелое, встреть меня на автобусной остановке"... Сейчас мне приходится привыкать к тому, что это все не для нас».
Муж появился в Англии ненадолго, пробыл меньше года, затем его призвали в армию. А в сентябре 1943 года Урсула родила сына Петера.
Летом 1946 года Центр внезапно прервал с ней связь, Урсула так и не узнала, почему. Должно быть, по причине какого-то провала: в Канаде контрразведке сдался шифровальщик советского посольства Игорь Гузенко, а в Каире к англичанам пытался перебежать резидент группы «Дора» Шандор Радо. Никто не знал, что и кому он успел рассказать. Однако жили они спокойно. Но вскоре угроза провала подошла совсем близко: в январе 1950 года арестовали Клауса Фукса. Надо было уходить. И снова, оставив Леона пока в Англии, Урсула с детьми срочно отправляется в Германию. Теперь с работой в разведке было покончено навсегда.
В Германии Урсула сначала работала в ведомстве информации, а затем, после неприятных событий в компартии, оттуда ушла и стала под псевдонимом Рут Вернер писать книги, которые стали довольно популярны. А в 1977 году вышла в свет ее самая знаменитая книга «Соня рапортует», мгновенно ставшая популярной, переведенная на иностранные языки и изданная во многих странах. К ней пошли письма со всех концов мира. Женщина из Уругвая писала; «Мой муж уже много лет сидит в тюрьме. Во время прогулки он тайно сорвал цветочек и вложил его в медальон, который он выточил для меня из камня. Я никогда никому не отдавала подарки моего мужа, но Вам за Вашу прекрасную жизнь я дарю этот медальон»...
Урсула прожила очень долгую жизнь - она умерла в 2000 году, в 93 года, пережив и германскую перестройку, и крушение Берлинской стены, и крах социализма. «Многие говорят, что я прожила жизнь напрасно, - сказала она в 1991 году. - Я же утверждаю, что моя борьба была борьбой против фашизма. И мы победили. Если моя работа приблизила победу хотя бы на три дня, даже на два часа, я могу ходить с высоко поднятой головой».
Вот пдф файл ftp://10.0.4.98/stat'ji/ursula_kuchinsky.pdf
Вот текст
Урсула Кучински-она же Руг Вернер, она же Соня-почти двадцать лет проработала на разведуправление Красной Армии. Она была связной у знаменитого Рихарда Зорге, выполняла смертельно опасные задания во времена борьбы с нацизмом... Еще больше поражает воображение то, что Соня «без отрыва от производства» сумела родить и вырастить троих детей, которых таскала с собой во все командировки...
В шпионских делах всегда широко использовались женщины. Агенты, связные, радистки, шифровальщицы, хозяйки конспиративных квартир - какие только роли они ни играли. Но - как, впрочем, и везде - в руководстве была совсем иная картина. Женщин-резидентов история разведки знает совсем немного. Если говорить о советской военной разведке, то мы можем назвать, пожалуй, разве что Марию Полякову, Ильзу Штёбе да Марию Доброву. И, конечно, Соню.
В середине 1970-х вышла в свет и сразу стала бестселлером книга немецкой писательницы Рут Вернер «Соня рапортует». Это были мемуары разведчицы-нелегала, почти двадцать лет проработавшей на разведуправление Красной Армии. Двадцать лет успешной работы без провалов - это много, но еще больше поражает воображение то, что Соня «без отрыва от производства» сумела родить и вырастить троих детей, которых таскала с собой во все командировки, а не оставляла в Союзе, как другие женщины. А командировки у нее бывали смертельно опасные...
Настоящее ее имя - Урсула Кучински. Она родилась в 1907 году в Германии, в интеллигентной еврейской семье: отец - ученый-статистик, мать - художница. Дальнейшая ее биография типична: война, голод, необходимость зарабатывать на хлеб. В шестнадцать лет Урсула пошла работать продавщицей в книжный магазин. Вскоре она вступила в компартию Германии, сразу став активисткой движения. В двадцать два года вышла замуж за молодого архитектора Рудольфа Гамбургера.
Надвигался экономический кризис, работы в Германии не было, и Рудольф принял предложение отправиться в Китай. В чужой стране, чужой колониальной жизни нет места столь любимой ею политике. Урсула отчаянно скучает по активной жизни, по партийной работе. Вскоре она знакомится с известной левой журналисткой Агнес Смедли и просит новую подругу помочь ей - свести с людьми, которые дадут хоть какую-то работу на благо «мировой революции». Агнес знакомит ее с импозантным красавцем - немецким журналистом Рихардом Зорге. Так Урсула пришла в разведку, став для начала хозяйкой конспиративной квартиры знаменитого резидента.
Рихард и дал ей тот псевдоним, под которым она впоследствии станет известна всему миру - «Соня». Почему именно Соня? Может быть, тут сыграла свою роль песенка, популярная в шанхайских кабаках, завсегдатаем которых был Зорге?
«Когда Соня отплясывает русского, в нее нельзя не влюбиться. Нет более красивой женщины, чем она. В ее крови - Волга, водка, Кавказ... Даже Владимир от нее без ума, отставляет в сторону стакан с водкой, лишь бы видеть Соню...»
- Я очень привязалась к нему, - вспоминала впоследствии Урсула. - Меня потом много раз спрашивали, не спала ли я с ним. Я даже ни разу его не поцеловала! Да и быть того просто не могло - я только что вышла замуж, родила ребенка...
Впрочем, отвечая на вопрос, была ли она влюблена в Рихарда, Урсула, уже много лет спустя, патетически воскликнула: естественно!
Однако вскоре Зорге отозвали из Китая. А следом пришло предложение и Соне - стать кадровым работником советской разведки. Она без колебаний согласилась. Отвезла двухлетнего сына Мишу к родителям мужа и отправилась в Москву, в разведшколу, изучать новую тогда профессию радиста.
Вторая командировка была в Маньчжурию, в Мукден, в паре с немцем Иоганном Патра. Он был руководителем, Урсула - помощницей и радисткой. Она сняла крохотный домик во дворе богатой виллы, собрала радиопередатчик и принялась за дело. Молодая немка с маленьким ребенком ни у кого не вызывала подозрений. Как бы удивились ее друзья, узнав, что она по ночам ведет радиопереговоры с Владивостоком, а днем встречается с партизанами, консультирует их по самым разным вопросам и даже приобретает компоненты для взрывчатки. Если бы ее поймали, судьба молодой женщины была бы решена - в то время и в том месте это означало пытки и смерть. Но все обошлось - в Маньчжурии практически не было пеленгаторов, а внешне ни она, ни образ ее жизни не вызывали ни малейших подозрений.
Напарник Урсулы Иоганн стал ее второй любовью, и уже после возвращения из командировки она родила дочь Янину, но жить с Иоганном не стала - очень уж они были разные.
Недолго пробыв в Союзе, Урсула снова отправилась за границу. Теперь ее напарником стал... ее бывший муж Рудольф Гамбургер, который тоже за это время «продвинулся» от служаки-архитектора до разведчика. На сей раз их послали в Польшу.
Работа в Польше была не менее опасна, чем в Мукдене. Режим в стране был настолько резко антисоветским, что пойманных советских агентов поляки просто сразу вешали. Впрочем, что касается Урсулы и ее мужа, то их в случае ареста могла ожидать еще худшая участь - выдача гитлеровской Германии. Нетрудно догадаться, что двоих евреев, впрочем, как и их детей, ничего хорошего там не ожидало.
В Польше Урсула была связной знаменитого разведчика Николы Попова -«Черного», легендарного болгарина, одного из «стальных бойцов Коминтерна». Совершила она и краткую «экс курсию» в Данциг, так называемый вольный город, где, впрочем, к тому времени установился откровенно фашистский режим.
Урсула сняла квартиру в многоквартирном доме и принялась изображать добропорядочную обывательницу. Одной из ее приятельниц стала соседка по дому - жена данцигского нациста. И однажды днем, выйдя за покупками, молодая женщина встретила соседку. Обменявшись накопившимися за день новостями, женщины принялись обсуждать работу радиоприемников.
- Ваш приемник не барахлит? Прошлой ночью опять ничего не был слышно, - пожаловалась жена нациста.
-Я ничего такого не заметила, - ответила Урсула, внутренне напрягшись. Впрочем, я никогда поздно не слушаю радио.
И тут соседка поделилась жгучей тайной:
-Мой муж говорит, кто-то тайком работает с передатчиком, где-то совсем недалеко от нас. Он распорядился, чтобы в пятницу оцепили и обыскали весь квартал… Нечаянное предупреждение пришлось как нельзя кстати. Естественно, в пятницу никакого передатчика в доме уже не было.
ДЕТСКИЕ ИГРУШКИ
В июне 1937 года Урсула ненадолго приехала в Советский Союз. Непростое это было время. Впрочем, никакие репрессии молодой женщины не коснулись. Ее наградили орденом Красного Знамени и отправили в новую командировку - в Швейцарию.
Мирная страна с умеренным режимом после Китая и Польши казалась курортом. Максимум что грозило провалившимся разведчикам - недолгое тюремное заключение или высылка из страны. А вообще-то, если разведде-ятельность не была направлена против Швейцарии, никто на шпионов особого внимания не обращал. А кому, спрашивается, нужна сама Швейцария? Естественно, никому. С территории этой страны велась разведка против нацистской Германии.
Урсула должна была создать здесь резидентуру связи для работавших в стране советских разведчиков. Побывав перед тем в Англии, она отыскала двоих англичан-интербритадов-цев, ветеранов испанской войны. Вскоре они приехали в Швейцарию, и Урсула стала обучать их радиоделу, а в качестве учебного пособия купила в магазине игрушек модель передатчика. И однажды ей нанес неожиданный визит человек из полиции - одна из соседок, зайдя к ней по какому-то делу, услышала из соседней комнаты стук ключа - там практиковался кто-то из учеников Урсулы.
-И только-то! - рассмеялась на вопрос молодая женщина. - Я с удовольствием продемонстрирую вам передатчик, если от него еще что-то осталось. Это игрушка моего сына... Один из учеников Урсулы, Аллан Фут, впоследствии стал радистом знаменитой швейцарской резидентуры «Дора». Другой, Леон Бертон - мужем своей учительницы. Война приближалась к швеицарским границам, и на немецких эмигрантов в стране стали смотреть косо. Тогда Урсула пришла к выводу, что ей для стабильности неплохо бы иметь английское гражданство. Задача решалась просто: надо было выйти замуж за одного из своих англичан -фиктивно, конечно. Так Леон стал сначала фиктивным, а потом настоящим и самым любимым из всех мужей Урсулы Кучински. После свадьбы он признался ей, что все время любил Урсулу - с первого взгляда и, как оказалось, на всю жизнь.
.. .Между тем война подошла вплотную, и никто не знал, перейдет Гитлер швейцарскую границу или оставит столь нужную всем «банковскую столицу» в покое. Урсуле как еврейке ничего хорошего в этом случае не светило. И она решает перебраться в Англию. 18 декабря 1940 года она с детьми выехала из Швейцарии. Леон должен был присоединиться к ним позже, как они думали - через несколько месяцев, но разлука затянулась на три года.
В Англии было совершенно не понятно, что делать. Центр молчал - ни инструкций, ни денег. На первое время Урсула устроила детей в закрытые школы и поселилась в семье протестантского пастора. Будущее представлялось туманным. И вот, наконец, после долгих месяцев ожидания и регулярных визитов в Лондон на место встречи появился долгожданный связник. Началась все та же работа - кропотливое вылавливание промышленных и оборонных секретов прижимистого союзника.
В числе английских связей Урсулы был и немецкий физик Клаус Фукс, один из основных разработчиков атомной бомбы. В общем, все было хорошо, не хватало только Леона. «Только теперь, когда уже нечего ждать, я понимаю, как твердо настроилась на твой приезд, - писала она в Швейцарию. - Сотни повседневных вещей. "Эту прогулку мы должны совершить вместе"... "Эту книгу мы обсудим"... "Если я буду тащить что-нибудь тяжелое, встреть меня на автобусной остановке"... Сейчас мне приходится привыкать к тому, что это все не для нас».
Муж появился в Англии ненадолго, пробыл меньше года, затем его призвали в армию. А в сентябре 1943 года Урсула родила сына Петера.
Летом 1946 года Центр внезапно прервал с ней связь, Урсула так и не узнала, почему. Должно быть, по причине какого-то провала: в Канаде контрразведке сдался шифровальщик советского посольства Игорь Гузенко, а в Каире к англичанам пытался перебежать резидент группы «Дора» Шандор Радо. Никто не знал, что и кому он успел рассказать. Однако жили они спокойно. Но вскоре угроза провала подошла совсем близко: в январе 1950 года арестовали Клауса Фукса. Надо было уходить. И снова, оставив Леона пока в Англии, Урсула с детьми срочно отправляется в Германию. Теперь с работой в разведке было покончено навсегда.
В Германии Урсула сначала работала в ведомстве информации, а затем, после неприятных событий в компартии, оттуда ушла и стала под псевдонимом Рут Вернер писать книги, которые стали довольно популярны. А в 1977 году вышла в свет ее самая знаменитая книга «Соня рапортует», мгновенно ставшая популярной, переведенная на иностранные языки и изданная во многих странах. К ней пошли письма со всех концов мира. Женщина из Уругвая писала; «Мой муж уже много лет сидит в тюрьме. Во время прогулки он тайно сорвал цветочек и вложил его в медальон, который он выточил для меня из камня. Я никогда никому не отдавала подарки моего мужа, но Вам за Вашу прекрасную жизнь я дарю этот медальон»...
Урсула прожила очень долгую жизнь - она умерла в 2000 году, в 93 года, пережив и германскую перестройку, и крушение Берлинской стены, и крах социализма. «Многие говорят, что я прожила жизнь напрасно, - сказала она в 1991 году. - Я же утверждаю, что моя борьба была борьбой против фашизма. И мы победили. Если моя работа приблизила победу хотя бы на три дня, даже на два часа, я могу ходить с высоко поднятой головой».
Woozle
Старожил
Вот новая статья. Статьей, в принципе, ее назвать нельзя, но этот очерк очень интересен. Взят он из книги Ильи Эренбурга "Война" 1943 года выпуска. И вот это одна из глав этой замечательной книги под названием "Последняя ночь".
Последняя ночь.
Я получил письмо, на которое не могу ответить: его автора нет больше в живых. Он не успел отправить письмо, и товарищи приписали: «Найдено у сержанта Мальцева Якова Ильича, убитого под Сталинградом».Яков Мальцев писал мне:«Убедительно прошу вас обработать мое корявое послание и напечатать в газете. Старшина Лычкин. Иван Георгиевич жив. Его хотели представить к высокой награде, но батальон, в котором мы находились, погиб. Завтра или послезавтра я иду в бой. Может быть, придется погибнуть. В последние минуты до боли в душе хочется, чтобы народ узнал о геройском подвиге старшины Лычкина».Я исполняю последнее желание погибшего сержанта.
Вот его рассказ о старшине Иване Лычкине:«Это било на Северо-Западном фронте в августе 1941 года, в самые тяжкие дни отступления. Немцы превосходящими силами зашли в тыл. Впереди оказался наш батальон. Двое суток они отбивали атаки немцев. Положение было серьезным — у них не хватало снарядов, патронов, гранат. Старшине Лычкину и пяти бойцам поручили доставить боеприпасы батальону.Мы погрузили всё на пять повозок и двинулись лесом. На дороге стояли немцы, мы слышали их крики. Свернули вправо, проахали часа три, не знали, правильное ли направление, но старшина был спокоен. Спрашиваем: «Туда ли?» Он вместо ответа приказал приготовить пулемет, винтовки, гранаты. Еще час прошел — никого. Мы хотели кормить лошадей, но старшина не разрешил: «Сейчас встретим немцев. Может быть, придется здесь погибнуть, но есть задание — доставить боеприпасы. Патронов и гранат не жалеть. Если окажемся в безвыходном положении, взорвать, повозки».
Шоссе, а на нем немецкий патруль. Старшина, маскируясь за кустарником, добрался до немца и бесшумно «снял» его. Мы пересекли шоссе. Снова лес, но здесь ни дорожки, ни тропинки. Пришлось прорубать кусты. Так доехали до опушки. Остановились. Недалеко была деревня Бойцово. Нам предстояло проехать триста или четыреста метров открытым полем, а там дальше снова лес.
Старшина сел с пулеметом на первую повозку, и мы понеслись галопом. Казалось, в поле никого, а тут сразу — пулеметы, автоматы. Немцы стреляли со всех сторон. Мы попали в ловушку. Это было наше боевое крещение. На полпути остановились в овраге. Заняли круговую оборону. От деревни отделились семь немцев. Старшина пустил первую очередь. Немцы упали. Из деревни открыли бешеный огонь. Мы не отвечаем. Потом все замолкло. Мы хотели было двигаться дальше, но немцы нас опередили, они поднялись и, сжимая кольцо, стали продвигаться к нашим повозкам. Старшина приказал: «Без команды огонь не открывать».Немцы в 400 метрах. Мы молчим. Вот уже только 200 метров отделяют нас от подлецов. Мы волнуемся. Наконец слышим команду: «По собакам, огонь!» Немцы не ожидали такой встречи, дрогнули, залегли. Так повторялось три раза.Наступила ночь. Старшина дважды ходил в разведку — искал лазейку, но ничего но нашел. А утром немцы снова пошли в атаку. В тот день они нас четыре раза атаковали, но каждый раз мы отбивали их. Ночью немцы попытались нас взять врасплох, но старшина их перестрелял из пулемета.
Третий день. Взбешенные нашим сопротивлением, немцы открыли ураганный огонь — пулеметы и минометы. Убиты две лошади. Разбили одну повозку. Мы отодвинулись по лощине вниз. Миной был тяжело ранен красноармеец Купряжкин, он вскоре скончался. Немцы пошли в восьмую атаку. От сильного перегрева у старшины отказал наш единственный пулемет. Атаку мы отбили винтовочным огнем и гранатами. Глядим — в лощине три немца. Они были шагах в двадцати от нас. Старшина, заколол двоих, третьего задушил руками. Кольцо вокруг нас сжималось. Положение казалось безвыходным. Очень мучила жажда. Мы взяли немецкие автоматы. Отбиваем атаку. И вот в самую трудную минуту Васильев и Хромов отделяются от нас и с поднятыми руками идут, к немцам. Две коротких очереди из автомата — старшина убил предателей.
Осталось трое — старшина, Плешивцев, я. Немцы снова открыли губительный огонь. Старшина тяжело ранен в руку, но он не двинулся с места. Правая рука цела, и старшина стреляет, приговаривая: «161... 163...» От большой потери крови он потерял сознание, но быстро пришел в себя. Он приказал Плешивцеву перегрузить все с разбитых повозок. Третьи сутки без пищи и без воды. Есть не хотелось, но вот пить — все пересохло во рту. Было тяжело, зачем скрывать, но воодушевленные нашим старшиной, мы думали об одном: как бы доставать батальону боеприпасы.
Стемнело. Старшина снова пошел в разведку. Он долго пропадал, казалось, уже не вернется. Вдруг видим, пришел, улыбается — доволен. Мы тронулись по лощине, незаметно добрались до опушки леса, а немцы открыли огонь в противоположном направлении. Что случилось? Старшина, оказывается, нашел провод — примерно триста метров, привязал пустой ящик — со стреляными гильзами, зацепил за дерево и за повозку. Только мы тронулись, ящик покатился в другом направлении. Это обмануло немцев, они туда начали стрелять. А мы вышли из кольца.
Мы доехали до разобранного железнодорожного полотна. Тут нам преградил дорогу немецкий легкий танк. Мы остановились, ползком подошли к машине на пять метров, встали и с криком «ура» бросились вперед. Мы захватили двух немцев, исправный танк. Водить танк никто из нас не умел, но общими усилиями завели и двинулись. Так мы благополучно довели танк до расположения батальона, доставили боеприпасы. Старшина имел на своем счету исправный танк, свыше двухсот убитых немцев, двух пленных, три автомата. Старшина Лычкин остался в части, несмотря на тяжелое ранение. Только по настоятельному требованию Героя Советского Союза майора Зайюльева он направился в госпиталь».
Это было полтора года тому назад. В горькие дни отступления такие люди, как старшина Иван Лычкин, закладывали фундамент победы. На пути германской армии встали смельчаки. Трое вышли победителями из неравного боя. Но, думая о подвиге старшины Ивана Лычкина, я неизменно возвращаюсь мыслями к погибшему под Сталинградом сержанту Якову Мальцеву. Он молчал о себе: как будто он ничего и не сделал. Всех убитых немцев он занес на счет своего боевого друга. Рассказ о подвиге Лычкина озаряет бледное лицо Мальцева. Я не знаю, как ему было суждено умереть, но я знаю, что он погиб смертью героя. Он погиб под Сталинградом, когда на востоке едва проступала заря нашей победы. Друг Ивана Лычкина не мог погибнуть иначе. Я думаю о том, как Мальцев писал свое письмо. Это было перед боем. Товарищи молчали, курили, каждый о чем-то напряженно думал среди предгрозовой тишины. Что томило Мальцева? Не страх, не тоска, даже не думы о близких, а наверно, были у него и дом и родные. Мальцев болел одним: вот он умрет, и никто не узнает о подвиге Ивана Лычкина. Высокое чувство — дружба воодушевляла Мальцева в последнюю ночь перед боем, в последнюю его ночь. Много в войне жестокого, темного, злого, но есть в ней такое горение духа, такое самозабвение, какого не увидишь среда мира и счастья.
10 марта 1943 г.
Последняя ночь.
Я получил письмо, на которое не могу ответить: его автора нет больше в живых. Он не успел отправить письмо, и товарищи приписали: «Найдено у сержанта Мальцева Якова Ильича, убитого под Сталинградом».Яков Мальцев писал мне:«Убедительно прошу вас обработать мое корявое послание и напечатать в газете. Старшина Лычкин. Иван Георгиевич жив. Его хотели представить к высокой награде, но батальон, в котором мы находились, погиб. Завтра или послезавтра я иду в бой. Может быть, придется погибнуть. В последние минуты до боли в душе хочется, чтобы народ узнал о геройском подвиге старшины Лычкина».Я исполняю последнее желание погибшего сержанта.
Вот его рассказ о старшине Иване Лычкине:«Это било на Северо-Западном фронте в августе 1941 года, в самые тяжкие дни отступления. Немцы превосходящими силами зашли в тыл. Впереди оказался наш батальон. Двое суток они отбивали атаки немцев. Положение было серьезным — у них не хватало снарядов, патронов, гранат. Старшине Лычкину и пяти бойцам поручили доставить боеприпасы батальону.Мы погрузили всё на пять повозок и двинулись лесом. На дороге стояли немцы, мы слышали их крики. Свернули вправо, проахали часа три, не знали, правильное ли направление, но старшина был спокоен. Спрашиваем: «Туда ли?» Он вместо ответа приказал приготовить пулемет, винтовки, гранаты. Еще час прошел — никого. Мы хотели кормить лошадей, но старшина не разрешил: «Сейчас встретим немцев. Может быть, придется здесь погибнуть, но есть задание — доставить боеприпасы. Патронов и гранат не жалеть. Если окажемся в безвыходном положении, взорвать, повозки».
Шоссе, а на нем немецкий патруль. Старшина, маскируясь за кустарником, добрался до немца и бесшумно «снял» его. Мы пересекли шоссе. Снова лес, но здесь ни дорожки, ни тропинки. Пришлось прорубать кусты. Так доехали до опушки. Остановились. Недалеко была деревня Бойцово. Нам предстояло проехать триста или четыреста метров открытым полем, а там дальше снова лес.
Старшина сел с пулеметом на первую повозку, и мы понеслись галопом. Казалось, в поле никого, а тут сразу — пулеметы, автоматы. Немцы стреляли со всех сторон. Мы попали в ловушку. Это было наше боевое крещение. На полпути остановились в овраге. Заняли круговую оборону. От деревни отделились семь немцев. Старшина пустил первую очередь. Немцы упали. Из деревни открыли бешеный огонь. Мы не отвечаем. Потом все замолкло. Мы хотели было двигаться дальше, но немцы нас опередили, они поднялись и, сжимая кольцо, стали продвигаться к нашим повозкам. Старшина приказал: «Без команды огонь не открывать».Немцы в 400 метрах. Мы молчим. Вот уже только 200 метров отделяют нас от подлецов. Мы волнуемся. Наконец слышим команду: «По собакам, огонь!» Немцы не ожидали такой встречи, дрогнули, залегли. Так повторялось три раза.Наступила ночь. Старшина дважды ходил в разведку — искал лазейку, но ничего но нашел. А утром немцы снова пошли в атаку. В тот день они нас четыре раза атаковали, но каждый раз мы отбивали их. Ночью немцы попытались нас взять врасплох, но старшина их перестрелял из пулемета.
Третий день. Взбешенные нашим сопротивлением, немцы открыли ураганный огонь — пулеметы и минометы. Убиты две лошади. Разбили одну повозку. Мы отодвинулись по лощине вниз. Миной был тяжело ранен красноармеец Купряжкин, он вскоре скончался. Немцы пошли в восьмую атаку. От сильного перегрева у старшины отказал наш единственный пулемет. Атаку мы отбили винтовочным огнем и гранатами. Глядим — в лощине три немца. Они были шагах в двадцати от нас. Старшина, заколол двоих, третьего задушил руками. Кольцо вокруг нас сжималось. Положение казалось безвыходным. Очень мучила жажда. Мы взяли немецкие автоматы. Отбиваем атаку. И вот в самую трудную минуту Васильев и Хромов отделяются от нас и с поднятыми руками идут, к немцам. Две коротких очереди из автомата — старшина убил предателей.
Осталось трое — старшина, Плешивцев, я. Немцы снова открыли губительный огонь. Старшина тяжело ранен в руку, но он не двинулся с места. Правая рука цела, и старшина стреляет, приговаривая: «161... 163...» От большой потери крови он потерял сознание, но быстро пришел в себя. Он приказал Плешивцеву перегрузить все с разбитых повозок. Третьи сутки без пищи и без воды. Есть не хотелось, но вот пить — все пересохло во рту. Было тяжело, зачем скрывать, но воодушевленные нашим старшиной, мы думали об одном: как бы доставать батальону боеприпасы.
Стемнело. Старшина снова пошел в разведку. Он долго пропадал, казалось, уже не вернется. Вдруг видим, пришел, улыбается — доволен. Мы тронулись по лощине, незаметно добрались до опушки леса, а немцы открыли огонь в противоположном направлении. Что случилось? Старшина, оказывается, нашел провод — примерно триста метров, привязал пустой ящик — со стреляными гильзами, зацепил за дерево и за повозку. Только мы тронулись, ящик покатился в другом направлении. Это обмануло немцев, они туда начали стрелять. А мы вышли из кольца.
Мы доехали до разобранного железнодорожного полотна. Тут нам преградил дорогу немецкий легкий танк. Мы остановились, ползком подошли к машине на пять метров, встали и с криком «ура» бросились вперед. Мы захватили двух немцев, исправный танк. Водить танк никто из нас не умел, но общими усилиями завели и двинулись. Так мы благополучно довели танк до расположения батальона, доставили боеприпасы. Старшина имел на своем счету исправный танк, свыше двухсот убитых немцев, двух пленных, три автомата. Старшина Лычкин остался в части, несмотря на тяжелое ранение. Только по настоятельному требованию Героя Советского Союза майора Зайюльева он направился в госпиталь».
Это было полтора года тому назад. В горькие дни отступления такие люди, как старшина Иван Лычкин, закладывали фундамент победы. На пути германской армии встали смельчаки. Трое вышли победителями из неравного боя. Но, думая о подвиге старшины Ивана Лычкина, я неизменно возвращаюсь мыслями к погибшему под Сталинградом сержанту Якову Мальцеву. Он молчал о себе: как будто он ничего и не сделал. Всех убитых немцев он занес на счет своего боевого друга. Рассказ о подвиге Лычкина озаряет бледное лицо Мальцева. Я не знаю, как ему было суждено умереть, но я знаю, что он погиб смертью героя. Он погиб под Сталинградом, когда на востоке едва проступала заря нашей победы. Друг Ивана Лычкина не мог погибнуть иначе. Я думаю о том, как Мальцев писал свое письмо. Это было перед боем. Товарищи молчали, курили, каждый о чем-то напряженно думал среди предгрозовой тишины. Что томило Мальцева? Не страх, не тоска, даже не думы о близких, а наверно, были у него и дом и родные. Мальцев болел одним: вот он умрет, и никто не узнает о подвиге Ивана Лычкина. Высокое чувство — дружба воодушевляла Мальцева в последнюю ночь перед боем, в последнюю его ночь. Много в войне жестокого, темного, злого, но есть в ней такое горение духа, такое самозабвение, какого не увидишь среда мира и счастья.
10 марта 1943 г.